В вузе, который работает в рамках федерального проекта «5-100», впервые объявлен набор студентов в новый институт – Школу перспективных исследований. Фактически речь идет о трансформации основ российского высшего образования: так, как будут учить в Школе, в российских университетах учить не принято. ТюмГУ стал пионером в этой сфере — если эксперимент будет признан удачным, по его стопам пойдут другие вузы страны. «URA.RU» выяснило, что в перспективе ждет студентов российских университетов и насколько реальны намеченные преобразования. В интервью агентству об этом рассказал идейный вдохновитель и директор Школы перспективных исследований, обладатель степени кандидата наук из СПбГУ и (докторской) степени PhD из университета Калифорнии в Беркли, профессор практики бизнес-школы СКОЛКОВО Андрей Щербенок.

– Андрей, что же такое Школа перспективных исследований? Чем она отличается от привычного обучения в вузе?

– Школа отличается по формату и содержанию образования. Первая особенность формата связана с выбором специальности. Студенты поступают в Школу на конкретное направление – экономику, биологию, социологию, прикладную информатику, историю, медиакоммуникации, искусства и гуманитарные науки — но после второго курса имеют возможность направление поменять.

Вторая особенность – набор и содержание учебных курсов сильно отличаются от того, что предлагают другие университеты, причем почти все наши курсы – это не лекции, а семинары в небольших интерактивных группах. И третье, самое важное отличие — основные курсы у нас преподают люди, получившие PhD, то есть докторскую степень, в ведущих мировых университетах. Они будут реализовывать высокие стандарты этих университетов — просто потому, что с другими никогда не сталкивались.

– Насколько проект Школы новаторский? Есть ли у него аналоги в России и за рубежом?

– Зарубежные аналоги – хотя и не полные — найти можно, в России близких аналогов нет. Причина этого в том, что даже самые лучшие российские университеты строят свои бакалаврские программы на основании компетенций тех преподавателей, которые у них уже работают. Среди них есть прекрасные специалисты, но 25 лет недофинансирования неизбежно сказались на среднем уровне.

Мы считаем, что учить студентов должны успешные люди с международным опытом, которые могут стать для молодых людей ролевыми моделями. Поэтому мы ищем наших профессоров по всему миру — в финальной стадии нашего весеннего конкурса участвовали представители 21 университета из 9 стран, сам ТюмГУ был только одним из них.

Мы предлагаем победителям из других городов достойные условия труда и исследовательские проекты, ради которых они готовы переехать в Тюмень.

В современном мире значимые открытия совершаются на стыке наук, поэтому мы формируем исследовательские команды из представителей разных дисциплин.

– Есть ли желающие учиться у таких профессоров?

– В макрорегионе Урал-Сибирь есть неудовлетворенный спрос на качественный элитный бакалавриат. Сейчас лучшие абитуриенты отсюда уезжают учиться в Петербург, Москву или за границу. Кто-то едет просто за столичной жизнью, но многие – в первую очередь за хорошим образованием. Наша Школа может предложить им более качественную, более индивидуализированную образовательную программу, чем лучшие столичные университеты. С нами уже связываются студенты, например, московской Высшей школы экономики, которые хотят к нам перевестись, даже ценой потери года.

В бизнес-школе СКОЛКОВО я работаю с десятками российских университетов от Калининграда до Владивостока и могу ответственно сказать, что тюменская Школа перспективных исследований — первая реальная попытка развернуть студенческую миграцию в обратную сторону.

– Насколько революционен образовательный формат Школы? Пока анонсированная работа выглядит как переосмысление всего вузовского образования. Или это иллюзия?

– Мы решительно отказываемся от одной вещи — советской образовательной трубы, когда студента с 1 курса целенаправленно готовят к конкретному рабочему месту, пропуская его через образовательный конвейер с минимальной индивидуализацией образовательной траектории.

То, что хорошо работало в условиях системы распределения и плановой экономики, работает плохо для нынешних абитуриентов в ситуации стремительно меняющегося рынка труда.

Наша бакалаврская программа состоит из трех равных по объему компонентов. Одна часть — это дисциплинарный профиль, то есть специальность, с которым студент должен окончательно определиться после второго курса.

Мы даем возможность студентам попробовать разные вещи, а оставшихся двух курсов достаточно, чтобы полностью выполнить образовательные стандарты и выдать диплом гособразца по избранной специальности. Диплом стандартный, но содержательное наполнение специальности, благодаря нашим профессорам, гораздо более современное.

Вторая часть — это общеобразовательный блок, который мы называем «ядро» — система интерактивных семинаров, которые гарантируют каждому студенту широкий мультидисциплинарный кругозор и базовые аналитические и коммуникативные компетенции, необходимые для любой профессиональной деятельности.

Главные вдохновители этой части программы — core curriculum университета Чикаго и Колумбийского университета в Нью-Йорке, в котором я сам три года преподавал.

И третья часть — это элективы, то есть курсы по выбору. Эти курсы уникальны и спроектированы нашими профессорами специально для Школы. Сейчас на сайте Школы вывешены описания 30 таких курсов; через месяц, когда мы доберем международных постдокторальных исследователей по биологии, экономике и IT, их будет более 40.

— Кем будут работать ваши выпускники?

В современном мире невозможно подготовить серьезного профессионала в бакалавриате — профессии слишком сложны и слишком быстро меняются. Можно, конечно, подготовить рядового низкоуровневого специалиста, но это не ниша Школы. Поэтому наши выпускники в большинстве своем будут учиться дальше — поступят в престижные магистратуры, где завершат свою профессионализацию.

— Направления, которые анонсированы в рамках школы, в основном, гуманитарные. Почему сделан такой упор?

— Потому что в России большие проблемы с социогуманитарным образованием.

Физике и математике у нас учат неплохо в ряде университетов, это видно и по рейтингам. А в социогуманитарных областях — огромные ниши, где нет качественного образовательного предложения.

Но при этом социогуманитарные дисциплины в современном мире не существуют изолированно, самое интересное происходит на стыке с биологией и информационными технологиями, поэтому эти специальности мы тоже включили в состав Школы. Нам нужны в том числе абитуриенты, которых интересует биология и информационные технологии в их взаимодействии с науками о человеке.

— Вы полагаете, что реально сможете привлечь лучших студентов? Или все-таки зарубежные университеты пока в приоритете?

— Я думаю, что на уровне бакалавриата это возможно. Если у вас работают преподаватели с PhD из лучших университетов, они используют прогрессивные образовательные форматы и технологии, плюс у вас есть современная инфраструктура, то чем это отличается от хорошего зарубежного университета? Разве что тем, что учиться за рубежом гораздо дороже.

Кроме того, Школа — это окно в мир: это доступ в мировое интеллектуальное пространство благодаря компетенциям преподавателей, это доступность стажировок в университетах из разных стран и это возможность поступить в магистратуру в ведущем мировом университете после окончания.

— Каким образом будет преодолеваться языковой барьер?

— Английский — это необходимость, поскольку многие наши преподаватели не знают русского, да и современные работы в любой области публикуются в первую очередь на английском. Но мы дадим шанс и тем студентам, кто недостаточно знает английский на входе: на первом курсе мы ограничим их выбор семинарами с русскоязычными преподавателями и обеспечим интенсивной подготовкой по английскому. Ко второму курсу английский в Школе будут знать все.

— Сколько бюджетных мест будет в Школе перспективных исследований?

— Университет очень серьезно вкладывается в Школу, и в зарплаты профессоров, и в реконструкцию здания для Школы по мировым стандартам. Благодаря этому бесплатных для студентов мест у нас будет 70 из 105. Для оставшихся 35 будет действовать прогрессивная система скидок в зависимости от успеваемости. Хотя даже 100% оплата — это лишь доля от реальной себестоимости этого образования.

— Как будет оцениваться эффективность Школы?

— Эффективность Школы как научного центра будет оцениваться по академической репутации, которую наши исследовательские команды будут иметь в мире. Мы должны заявить о Школе как об исследовательском центре, который имеет самостоятельный голос и при этом, в отличие от других российских университетов, не завязан на изучение России.

Если это удастся, Школа будет практически единственным в России местом, где на хорошем мировом уровне занимаются социогуманитарной и смежной проблематикой без обязательной привязки к местному материалу. Выражаясь высокопарно, наша цель — сделать Россию субъектом, а не объектом познания.

Что касается образовательных программ, то мы будем оценивать их по тому, насколько нам удастся привлечь талантливых и творчески мыслящих студентов, насколько плодотворно они будут учиться и насколько они будут успешны в своих карьерах. Лет через 15 станет понятно, какой процент наших выпускников войдет в российскую — и не только российскую — элиту. В правильном смысле этого слова.


Фото с сайта ТюмГУ, сайта Школы перспективных исследований, пресс-службы ТюмГУ